Предположим, что в среде российских элит все-таки созреет желание свергнуть Путина. Первая же вещь, которую предстоит сделать заговорщикам, – это решить, когда и под каким предлогом указанную операцию провернуть
Вопрос времени и повода имеет принципиальное значение. В отсутствие убедительной причины происходящее будет выглядеть как «мятеж», зато если предлог окажется солидным, то выступление предстанет как «восстановление попранной законности». Это принципиально важная разница – от нее зависит, в какую сторону качнется масса колеблющихся – и в элитах, и в среде простых граждан.
Подходящим моментом для выступления станут предстоящие президентские выборы – в частности скандал, связанный с фальсификацией их итогов. Это тот самый момент, когда легитимность Путина будет висеть на волоске.
Каждый раз, когда я начинаю говорить о предвыборных стратегиях, настроениях избирателей и всем таком прочем, обязательно находится кто-то, кто говорит: «А какое это имеет значение? Властям сколько надо – столько они и нарисуют».
Дело в том, что рисовка рисовке – рознь. Одно дело если ты рисуешь в ситуации, когда элиты удовлетворены статус-кво и не считают нужным его менять. В этом случае недовольные рисовкой оппозиционеры не найдут союзников в рядах истеблишмента. Совсем другая история – это когда элиты считают тебя взбесившимся психом и мечтают от тебя избавиться. В этой ситуации массовое недовольство фальсификациями может стать той точкой опоры, на которую обопрутся участники заговора.
В конце концов, среди карбонариев могут оказаться и те, кому будет поручено обеспечивать нужные итоги голосования, – сотрудники Администрации президента, ЦИК, руководители региональных избиркомов, представители политических партий и так далее. Во-первых, они могут свою работу просто не выполнить и тогда выборы будут проиграны. Знаете ведь, что такое итальянская забастовка? Во-вторых, в разгар протестов эти люди могут озвучить правду о тех фальсификациях, свидетелями и участниками которых они стали. Представьте, например, что представители партий заявили о своем несогласии с итогами выборов и потребовали пересчета голосов, а кто-то из членов системы избиркомов или судебных органов их поддержал. Такие вещи приведут к политическому кризису, который послужит идеальным фоном для заговорщиков.
Чтобы увеличить шансы на реализацию указанного сценария, оппозиции надо будет выдвинуть единого кандидата. Недовольные Путиным элиты должны увидеть, что оппозиция настроена решительно и готова действовать, а не так как обычно.
Понятно, что указанного кандидата не зарегистрируют, однако если он будет выглядеть действительно единым, то возмущение, связанное с отказом ему в регистрации, создаст для кампании правильный бэкграунд. Тогда можно будет всерьез призывать людей приходить на участки и голосовать против всех.
Параллельно кандидат должен будет обратиться к руководителям участковых избирательных комиссий, пообещав разбирательство с каждым, кто будет замечен в фальсификациях. Выглядеть это может примерно следующим образом: если на том избирательном участке, где ты работаешь председателем комиссии или ее ответственным секретарем, итог голосования за Путина превысит средний результат, набранный им в твоем населенном пункте, более чем на 10 процентов, ты подлежишь увольнению со своего основного места работы. Превышение на 15 процентов и более станет основанием для проведения доследственной проверки, а далее – в зависимости от ее итогов – возбуждения уголовного дела по статье о воспрепятствовании осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий.
Если подобный план будет широко и в деталях разрекламирован, если политическая ситуация для Кремля в целом будет ухудшаться, то все это в совокупности может значительно усложнить властям задачу фальсификации итогов предстоящих выборов. Руководители комиссий, занимающиеся вбросами и переписыванием протоколов, – публика очень конъюнктурная и им надо в максимально доступной форме продемонстрировать, что конъюнктура меняется. Нужно, чтобы каждый из них примерил происходящее лично на себя.
Пока ведь эти люди уверены, что исполнение преступных приказов начальства никакой ответственности для них самих не несет. Благодаря сложившимся – и чрезвычайно неблагоприятным для режима – обстоятельствам, сейчас возникла возможность сделать так, чтобы прежде работавшая на власть конъюнктурность мелкого чиновничества начала работать против нее. Такой момент упускать нельзя. Именно он создает революционную динамику.
Еще более важным является следующее.
Единый кандидат от оппозиции должен будет обратиться к представителям силовых структур, гарантировав им создание общего с ними консультативного совета по политической реформе и пообещав, что ни одно изменение не будет реализовано до тех пор, пока не будет найдена и согласована с ними приемлемая для них формула преобразований. Надо будет гарантировать силовикам и широкую амнистию в части преступлений, совершенных ими при Путине. Понятно, что такая мера возмутит многих представителей оппозиции, однако если противники режима всерьез хотят лишить кремлевских фальсификаторов поддержки силовых структур, то на этот шаг лучше пойти. Речь идет о борьбе за власть и здесь одного белого пальто может не хватить. Помимо безупречной моральной позиции в этом деле, к сожалению, нужен еще и прагматизм. Надо понимать, что речь не идет о выборе между вариантами «победить и не быть никому обязанным» и «победить, имея ряд обязательств перед бывшими элитами». Такого выбора попросту не существует. Речь идет о выборе между «победить» и «проиграть».
Идеологи «Солидарности» в свое время назвали такой подход «самоограничивающейся революцией», то есть, революцией, которая не требует сразу всего, а движется вперед шаг за шагом. Валенса в свое время остановил забастовок больше, чем начал. Своей готовностью к компромиссам с режимом и попытками убедить протестующих умерить требования он, как известно, страшно возмущал радикальное крыло польской оппозиции. Тем не менее, своего он добился: в Польше состоялся практически образцовый мирный транзит.
Хантингтон называл умеренность «ценой, которую надо заплатить за то, чтобы прийти к власти». Да, сторонники будут разочарованы. Но реальная политика – это не спектакль, где лидеры, подобно актерам, собирают исключительно овации. По словам автора «Третьей волны», способность оппозиционных лидеров подчинить непосредственные интересы своих последователей долгосрочным потребностям демократии является важнейшей предпосылкой успешного демократического транзита. В этом деле нельзя быть популистом. Надо быть готовым к тому, что ты останешься непонятым и даже заработаешь обвинения в предательстве: «Лишь немногие политические лидеры, участвовавшие в формировании компромиссов, в результате которых были созданы новые режимы, смогли избежать обвинений в том, что они продали интересы своих сторонников. Эти обвинения, по сути, стали мерилом их успеха <…> Демократии третьей волны чаще всего создавались лидерами, готовыми предать своих последователей во имя достижения конечной цели – демократии».
Трансформация режима должна быть результатом максимально широкого консенсуса. Путь это небыстрый, но отсутствие стрессов как раз и гарантирует устойчивость системы, которая придет на смену нынешней. Чем меньше людей будут чувствовать себя побежденными, тем меньше реваншистов будет в стране в дальнейшем. Один из главных исследователей политических процессов ХХ века Липсет прямо сказал: «Если в течение переходного периода статусу основных консервативных групп и их символам ничто не угрожает, даже невзирая на то, что они потеряли значительную часть своей власти, положение демократии представляется намного более надежным».
Если вас мало убеждают Липсет, Хантингтон и Валенса, то вот вам Ленин. Другого столь же радикального революционера сыскать трудно, однако и он понимал, что ради успеха иногда бывают необходимы компромиссы – в том числе в некоторых случаях и с врагом. Подводя итоги своей деятельности, пролетарский вождь раскритиковал в «Детской болезни левизны» немецких левых, заявивших об отказе от компромиссов с другими партиями: «С 1905 года они (большевики. – А. Г.) систематически отстаивали союз рабочего класса с крестьянством против либеральной буржуазии и царизма, никогда не отказываясь в то же время от поддержки буржуазии против царизма». Или еще, там же: «Русские революционные социал-демократы до падения царизма неоднократно пользовались услугами буржуазных либералов, т. е. заключали с ними массу практических компромиссов».
Вождь пролетарской революции вспоминал как-то: «Когда Энгельсу пришлось разбирать революционный манифест французских бланкистов, беглецов Коммуны, он без обиняков сказал им, что их хвастливое заявление «никаких компромиссов» есть пустая фраза. Нельзя зарекаться от компромиссов. Дело в том, что надо уметь пройти через все компромиссы, которые с необходимостью навязываются иногда в силу обстоятельств даже самой революционной партии даже самого революционного класса, чтобы сохранить, укрепить, закалить, развить революционную тактику и организацию, революционное сознание, решимость, подготовленность рабочего класса и его организованного авангарда, коммунистической партии».
Словом, если оппозиция хочет, чтобы элиты организовали против Путина заговор, то ей во-первых, нужно создавать для этого условия – например, путем максимальной раскачки режима во время избирательной кампании, – а во-вторых, демонстрировать, что она рассматривает договороспособную часть элит скорее в качестве своего союзника, чем экзистенциального врага.
Как говорится, артелью и батьку бить легче.
