Что произойдет в РФ после ухода Путина от власти, что может внести раскол в ряды Запада и какую стратегию стоит выбрать Украине. На вопросы отвечает философ и политолог Фрэнсис Фукуяма
Власти РФ в конце июня запретили американскому политологу и философу Фрэнсису Фукуяме въезд в Россию. Профессор Стэнфордского университета Фукуяма был одним из тех, кто открыто предупреждал о риске начала войны России против Украины. На днях Фукуяма вошел в наблюдательный совет Международного фонда по борьбе с коррупцией, который вместо уничтоженного в России Фонда по борьбе с коррупцией (ФБК) создали политик Алексей Навальный и его команда.
Фрэнсис Фукуяма, известный как автор книги “Конец истории и последний человек”, в интервью с DW прокомментировал заявления Владимира Путина, природу политического режима в России, риски раскола Запада и самую насущную задачу для Украины в войне с Россией.
– Власти РФ 29 июня внесли вас в список тех, кому запрещено посещать Россию. Знающие вас люди в России стали шутить, мол, теперь это точно “конец истории”, обыгрывая название вашей книги. Как вы относитесь к этой шутке и к тому, что вы оказались в черном списке?
Фрэнсис Фукуяма: Во-первых, попадание в этот список я расцениваю как честь. Думаю, что все важные иностранные критики России и российского вторжения в Украину попали в этот список. Я даже удивлялся, почему они так долго до меня добирались. Но теперь, когда я в списке, все в порядке. Понятно, что эти меры затрагивает тех самых людей, прежде всего ученых, которые изучают Россию и которым действительно нужно туда ездить. Я сам собирался отправиться в Россию какое-то время назад, чтобы поучаствовать в дискуссии с Алексеем Навальным.
Но этого, понятно, не произошло – сначала из-за пандемии коронавируса, а затем из-за усиления тирании путинского руководства. Поэтому я не вижу необходимости ехать в Россию в обозримом будущем. Так что все нормально. Ну а что касается шуток о конце истории – знаете, мне рассказывают по две-три таких шутки каждый день, и так – последние 30 лет. Так что сейчас они все кажутся мне уже довольно “бородатыми”.
– Вы вошли в наблюдательный совет Международного фонда по борьбе с коррупцией, который создали Навальный и его команда. Что вас побудило сделать этот шаг и что входит в ваши обязанности?
– Я большой поклонник Алексея Навального. Я познакомился с ним в Варшаве в октябре 2019 года и был приглашен на дискуссию с ним в Москве в марте 2020 года. Но сначала дискуссию отменили из-за пандемии, а потом из-за попытки Кремля отравить его. Коррупция – огромная проблема для России и во всем мире, я буду счастлив поддерживать его фонд любыми возможными средствами.
– Война России против Украины идет пятый месяц. Владимир Путин на днях заявил, что: “Все должны понимать, что мы по большому счету всерьез пока еще ничего не начинали”. Слышали ли вы эту цитату и что вы о ней думаете?
– Думаю, что он лжет, как он лжет о многих других вещах. Западные военные аналитики, которые изучают состояние российских вооруженных сил, отмечают, что сейчас армия РФ испытывает очень острую нехватку личного состава. Они потеряли, вероятно, до трети всего личного состава, который первоначально собрали и направили на разгром Украины. Оценки российских потерь только приблизительные, но, возможно, речь идет о порядка 20 000 убитых и, возможно, порядка 60 000 раненых. Плюс к этому пленные, и так далее.
Знаете, даже для такой большой страны, как Россия, это – отнюдь не маленькая военная операция. И, с военной точки зрения, все это практически катастрофа. Учитывая, что российская армия добилась лишь очень незначительного продвижения за два месяца с тех пор, как они начали концентрировать военные действия на Донбассе, и я полагаю, что у них не так много резервов, так что, с моей точки зрения, Путин блефует, когда говорит, что они еще даже не начинали.
– Что бы вы посоветовали Украине сегодня? Какой могла бы быть ее дальнейшая стратегия?
– Думаю, что наиболее реалистичная стратегия на данный момент – сосредоточиться на юге страны, вновь открыть Украине доступ к Черному морю, вернув Херсон и порты на Азовском море. Это важнее, чем Донбасс. Я думаю, что возвращение Донбасса будет довольно трудно осуществить в ближайшие несколько месяцев.
Но к концу лета мы можем увидеть реальный прогресс на юге. Для Украины это очень, очень важно – восстановить доступ к черноморским портам, чтобы возобновить экспорт всех своих сельскохозяйственных товаров, разорвать российскую блокаду Одессы. Я себе это так представляю, что именно на этом они собираются сосредоточиться. Они уже начали наступление в районе Херсона и добились там некоторого прогресса. Если, скажем, к сентябрю или октябрю они действительно освободят этот район, то это заложит предпосылки для начала серьезных переговоров о прекращении огня. Но я не думаю, что украинцы смогут добиться их до того, как откроют доступ к внешнему миру по Черному морю.
– Российский расчет при нападении на Украину очевидно включал убежденность в слабости Запада и том, что Запад не будет единым, чтобы помочь Украине выжить. Что грозит единству Запада, каким мы его видим сегодня? Может ли оно распасться после переизбрания Дональда Трампа?
– Есть две большие опасности. Первый тест ждет европейскую поддержку Украины следующей зимой. Россия уже фактически прекратила поставки природного газа. И я думаю, что с наступлением холодов у Европы возникнет реальная проблема с тем, чтобы найти замену российскому газу. Вторая опасность – та, о котором вы упомянули. Сложность заключается в том, что поддержка Украины со стороны республиканцев в США постепенно ослабевает. Трамп при этом находится на другой стороне – он настроен пророссийски, не проукраински.
Очевидно, что если он вернется в 2024 году на пост президента, это может решить все проблемы России на сегодня, потому что Трамп намерен вывести США из НАТО. Таким образом, Кремль достигнет своих главных целей просто благодаря изменению курса американской политики. Вот почему я считаю крайне важным, чтобы Украина добилась определенного прогресса и перехватила инициативу на поле боя в течение лета.
Ведь единство на Западе действительно зависит от того, верят ли люди в то, что в ближайшей перспективе вероятно военное решение проблемы. Если же возобладает мнение, что ситуация зашла в тупик, который будет продолжаться вечно, тогда, думаю, возникнут трещины в единстве Запада, и будет больше призывов к Украине отдать территорию, чтобы остановить войну.
– Как политический философ, как вы определяете для себя существующий политический режим в России и что вы думаете о его долговечности? Следует ли миру в долгосрочной перспективе учиться жить с таким государством, какое представляет Россия сегодня?
– Россия сегодня больше, чем что-либо другое, напоминает мне нацистскую Германию. Ее единственная идеология – это крайний национализм, хотя и в менее развитой форме, чем он был у нацистов. Кроме того, этот режим очень слабо институционализирован и действительно вращается вокруг одного человека – Владимира Путина, который контролирует все основные рычаги власти.
Если сравнивать Россию с Китаем, то они оказываются очень разными. В Китае есть огромная коммунистическая партия, насчитывающая 90 миллионов членов. В ней действует крепкая внутренняя дисциплина. Там есть много правил, касающихся того, кто получает повышение и как управляется вся государственная система. В случае с Россией у вас такой институционализации государственного режима нет. Все действительно крутится вокруг президента и его конкретных решений. И поэтому, когда он уйдет, не ясно, что произойдет.
Я представляю себе это так, что возникнет большая борьба за власть между всеми силовыми министерствами и теми внутренними силами, которые являются основой его власти. Так что я не думаю, что это стабильный режим. Я не вижу у этого политического режима четкой идеологии, которую он способен был бы проецировать вовне. Я считаю, что люди, которые поддерживают путинский режим, – это просто те, кому по самым разным причинам не нравится Запад. Они могут быть левыми, как, скажем, руководство Венесуэлы, или правыми – в случае Венгрии. Но это и все, у нынешнего российского режима нет какой-то последовательной идеологии.
– У России сегодня много конфликтов с соседями, и один из них стал развиваться недавно – с Казахстаном. Как я вижу по вашей активности в Twitter, вы следили за политикой президента Казахстана Токаева. Достаточно ли сил у Казахстана, чтобы противостоять российскому руководству в том, что напоминает начинающуюся торговую войну между Россией и Казахстаном?
– Я не могу ответить на этот вопрос. Я просто не знаю достаточно о внутренней политике Казахстана. Но было очень интересно наблюдать за тем, какие шаги сделал в последнее время Токаев. Очевидно, что не только Казахстан, но многие страны в этом регионе очень недовольны ролью сателлитов России и стремятся к тому, чтобы осваивать новые политические пространства. Смогут ли они преуспеть в этом, – надеюсь, что смогут, но я просто знаю недостаточно, чтобы дать вам ответ.
– Еще один вопрос о концепции “конца истории”, но в этом раз более серьезный. С выхода вышей книги прошло 30 лет. Глядя на глобальную ситуацию – с войной в Украине, начатой Россией, глядя на подъем Китая и различные кризисные явления в западном сообществе, что вы думаете о своей концепции сегодня?
– Смотрите, мы находимся в другой ситуации, чем 30 лет назад. За последние несколько лет произошли повсеместные сбои в развитии демократии, в том числе в США, Индии и других крупных демократических странах. Но прогресс истории никогда не был линейным. У нас были огромные беды в 1930-х годах, которые мы пережили. У нас была серия отскоков назад в 1970-х годах – в эпоху нефтяного кризиса и инфляции во многих частях мира.
Я не думаю, что идея исторического прогресса мертва. Никто не должен ожидать, что всегда все будет развиваться только вверх и вперед, но иногда случаются неудачи и остановки. Но базовые институты и лежащие в их основе идеи демократии по-прежнему сильны, они сохранились в течение очень длительного периода времени, и я рассчитываю на то, что они сохранятся и впредь.